В настоящее время существует несколько различных подходов к диагностике и коррекции аутизма, поэтому родителям аутичных детей и специалистам, работающим с ними, приходится делать выбор в пользу определенной системы коррекции. Сделать это не просто, особенно родителям, так как им приходится самостоятельно ориентироваться в море специальной информации, чтобы понять, кто и где окажет их ребенку наиболее квалифицированную помощь.

Одним из подходов является бихевиоральная терапия, и наиболее популярным ее вариантом - АВА программа. По крайней мере, в последние 2-3 года родители, приводящие своих детей на консультацию в наш институт, непременно задают вопросы о том, что такое АВА-терапия, и насколько она будет полезна их ребенку.

Мое мнение состоит в том, что отдельные приемы АВА-терапии можно в некоторых случаях использовать при аутизме для выработки конкретных навыков. Например, чтобы приучить ребенка сидеть за столом во время еды, пользоваться горшком, выполнять режим дня.

Для подростков и взрослых с тяжелой формой аутизма, не получавших никакой коррекционной помощи в детском возрасте, вопрос выработки простых навыков самообслуживания часто также остается актуальным. Конечно, если такой человек не пользуется речью, карточки PECS помогут ему сообщить окружающим о своих нуждах. В таких «запущенных» случаях приемы АВА необходимы аутисту так же, как человеку с серьезными нарушениями опорно-двигательного аппарата необходимы костыли.

Однако я категорически против использования АВА-терапии как универсального и единственного метода помощи детям с аутизмом, или как основного, «базового» подхода к коррекции этого нарушения развития. Почему? Перейдем к сути вопроса.

“ABA-терапия (Applied Behavioral Analysis) — прикладной анализ поведения или метод Ловааса) — система лечения расстройств аутистического спектра, впервые примененная доктором Иваром Ловаасом на факультете психологии Калифорнийского университета в 1987 году. Идея метода заключается в том, что социальные поведенческие навыки могут быть привиты даже детям с тяжёлой формой аутизма с помощью системы поощрений и последствий”.http://outfund.ru/chto-nuzhno-znat-v-samom-nachale/ “АВА терапия - это интенсивная обучающая программа, которая основывается на поведенческих технологиях и методах обучения”.

http://www.autism-aba.blogspot.com/2011/08/chto-takoe-aba-terapija.html Такие определения АВА-терапии можно обнаружить в Интернете.

Исходя из данных определений, в результате АВА-терапии ребенок может научиться определенным навыкам. Причем упор делается на “социальные поведенческие”. Какие конкретно? Если речь идет о ребенке дошкольного возраста, то, например, такие:

• устанавливать зрительный контакт,
• имитировать основные движения,
• имитировать действия с предметами,
• имитировать мелкие и точные движения,
• имитировать произносительные движения,
• выполнять единичные команды,
• узнавать знакомых людей,
• указывать на желаемые предметы
• и т. д., в зависимости от программы, составленной для ребенка специалистом по АВА.

Поведение, соответствующее каждому навыку, разбивается на блоки – как правило, отдельные действия. Выполнение каждого действия отрабатывается с помощью системы поощрений и наказаний, а отработанные действия соединяются в цепь, и, таким образом, формируется определенный навык.

Отдельное внимание уделяется “нежелательному поведению” аутичного ребенка. Каждый вид такого поведения (стереотипии, агрессия и пр.) последовательно устраняется или, по крайней мере, уменьшается, также с помощью системы поощрений и наказаний.

Специалисты по АВА утверждают, что занятия по отработке навыков должны быть интенсивными, – так, например, с ребенком раннего возраста (до 3 лет) предлагается заниматься не менее 30 часов в неделю. Итак, мои аргументы “против АВА”.

-1-
Меня, как специалиста, не устраивают результаты, которые дает АВА-терапия. Почему? Потому что я хочу, чтобы аутичный ребенок развивался

Я понимаю, что отработать перечисленные навыки и им подобные, с помощью описанной системы манипуляций поведением ребенка, можно, и нисколько не сомневаюсь в достоверности результатов, полученных АВА-специалистами. Я абсолютно уверена в том, что отработка навыков – важнейшая часть воспитания и аутичного, и обычного ребенка. Формирование навыков (самообслуживания, социальных, учебных) является составной частью всех существующих подходов к коррекции аутизма. Вырабатываются навыки с помощью приемов, которые часто приписываются только АВА-терапии, но которые, в действительности, долгое время уже известны и применяются в педагогике: составление наглядных расписаний, поощрение за хорошо и правильно выполненное действие и т.п. Однако, по моему мнению, отработка набора навыков недостаточна для развития аутичного ребенка (эмоционального, интеллектуального, коммуникативного, речевого – какого угодно). Не вдаваясь в философские и психологические “дебри”, подчеркну лишь тот очевидный факт, что развитие ребенка предполагает не только и не столько количественные, сколько качественные изменения. Накопление количества отработанных навыков автоматически не означает, что ребенок развивается, а сам процесс отработки навыков не “запускает” и не “стимулирует” детское развитие.

В этой связи следует напомнить слова Л.C. Выготского о том, что развитие есть “непрерывный самообусловливающий процесс, а не марионетка, управляемая дерганием двух ниток” [6] .

Поэтому, если АВА-специалист сообщает, что в результате оперантной тренировки у аутичного ребенка сформировалось что-нибудь, кроме конкретных навыков (к примеру, способность учиться у других людей или поддерживать с ними отношения), то к этому можно отнестись только как к “артефакту”

Резонный вопрос, который в связи с этим возникает: а есть ли такой инструмент? Что делать, чем заниматься с аутичным ребенком дошкольного возраста, чтобы получить «положительную динамику развития»? Мои коллеги наверняка знают ответ на этот вопрос: конечно же - играть!

-2-
Я не рекомендую АВА-терапию, так как она игнорирует самое важное для развития ребенка дошкольного возраста занятие – игру

Психологи и педагоги, получившие образование и работающие в нашей стране, прекрасно знают, насколько важна игра для психического развития дошкольника. Поэтому мои дальнейшие пояснения – для родителей аутичных детей, которые имеют полное право не знать о том, что традиции отечественной психологии и педагогики заложены такими выдающимися учеными, как Л.С.Выготский, Д.Б.Эльконин, А.В.Запорожец, М.И.Лисина. Все они, исследуя особенности и выявляя закономерности психического развития ребенка, придавали большое значение игре. Л.С.Выготский называл игру “ведущей деятельностью” в дошкольном возрасте. Он говорил так не потому, что ребенок-дошкольник уделяет игре больше времени, чем другим занятиям, а потому, что именно в игре, по мнению ученого, “формируются важнейшие психические новообразования”. То есть именно благодаря игре и внутри игры происходят главные изменения в психике и личности ребенка. Игра позволяет ребенку моделировать и осознавать события, прежде всего, собственной жизни, дает естественную возможность понимать и осваивать эмоции, человеческие отношения. Игра провоцирует развитие подражания, в том числе – речевого, стимулируя, таким образом, развитие речи. Разыгрывая в сюжете неприятные, пугающие события, но так, чтобы “все кончилось хорошо”, или, расправляясь со страшными персонажами, ребенок преодолевает свои страхи и становится активнее и смелее в реальной жизни.

Вопрос состоит в том, как вовлечь в игру ребенка с аутизмом, ведь это не обычный ребенок, который охотно идет на взаимодействие и может включиться в сюжет, предложенный взрослым. Как же быть? Как сделать так, чтобы он захотел играть со взрослым, как и во что с ним играть, чтобы игра действительно стала двигателем его психического развития? На эти вопросы можно, при желании, найти ответы, как в книгах отечественных специалистов по коррекции аутизма [1, 3, 7], так и в работах зарубежных авторов, переведенных на русский язык и изданных у нас в стране [4].

-3-
Я не советую АВА-терапию, так как она ориентирована только на обучение навыкам, требуя от аутичного ребенка произвольного внимания и поведения, которого у него почти нет

Ребенок дошкольного возраста не должен постоянно, часами находиться в обучающей ситуации не только потому, что в ней он не получает того, что дает игра, но и потому, что в силу возраста и аутизма он не обладает достаточным “ресурсом” произвольности. И специалистам, и родителям хорошо знакома парадоксальность проявления возможностей аутичного ребенка. Он может быть невероятно ловким и сообразительным в русле своих пристрастий, в поиске определенных сенсорных, аффективных ощущений, но становится совершенно беспомощным, когда надо выполнить просьбу, действовать по инструкции.

Понятно, что наиболее подходящей для развития ребенка с аутизмом является коррекционная система, которая учитывает этот факт и максимально ориентируется на возможности непроизвольного внимания, непроизвольного подражания, непроизвольного восприятия и запоминания. Очевидный “плюс” состоит в том, что все эти “непроизвольные” возможности у аутичного ребенка даже больше, чем у обычного! Зная о таком ресурсе развития, правильно ли полностью его игнорировать, и заниматься только отработкой выполнения инструкций?

Обучение навыкам в рамках АВА-терапии всегда означает отработку выполнения инструкций. Когда аутичный ребенок, ранее не выполнявший просьбы мамы (“посмотри на меня”, “дай руку”, и т.п.), начинает их выполнять, тренируясь по АВА-программе, родителей такой результат, несомненно, впечатляет. Часто они считают, что ребенок наконец-то “начал понимать то, что ему говорят” (отождествляя понимание с выполнением инструкции).

Но что дальше? Поможет ли тренировка по АВА-программе сформировать произвольность у ребенка с аутизмом? В том смысле, что сможет ли аутичный ребенок в результате АВА-обучения самостоятельно “выдать то, что требуется, в нужное время и в нужном месте”? Сможет ли он, хотя бы, адекватно реагировать на просьбы близких людей, выполнять простые задания, если они не отработаны с АВА-тренером? Добросовестный АВА-специалист не будет этого утверждать. То есть, что отработали – то и получили, а остальное? Остальное тоже будем “отрабатывать”.

Выход? Все тот же – игровые занятия, которые исходно ориентированы на возможности непроизвольного внимания и поведения. (см. литературу, рекомендованную в п. 2)

В игре ребенок постепенно начинает проявлять черты произвольности, преодолевая препятствия и многие свои непосредственные желания. Но в игре он делает это во имя еще более сильного стремления следить за сюжетом, или не прерывать контакта с партнером по игре, или выполнять игровые правила, в частности, правила взятой на себя роли. В связи с этим отечественная психологическая традиция считает игру своеобразной школой выработки навыков произвольного поведения, успешное “окончание” которой позволяет ребенку адекватно реагировать на целый ряд возникающих перед ним требований, которые не всегда совпадают с его непосредственными желаниями.

-4-
Я не рекомендую АВА-терапию, так как занятия по АВА-программе не могут сочетаться с другими занятиями, необходимыми ребенку с аутизмом

Во-первых, если в семье, воспитывающей аутичного ребенка, практикуется “правильный”, т.е. интенсивный вариант АВА-терапии, то ни на что иное времени и сил просто не остается. Во-вторых, другие занятия могут усиливать психическую активность ребенка, могут помочь ребенку осознавать, чего он хочет, и чего не хочет, делая его желания и “нежелания” более стойкими. Это очень затруднит работу по АВА-программе, создавая у ребенка множество новых “нежелательных поведений”, которые придется преодолевать с помощью АВА-тренинга. В итоге ни АВА, ни те занятия, с которыми ее пытаются сочетать, не принесут желаемого результата.

-5-
Я против АВА-терапии, так как она расценивает как “нежелательные” и стремится убрать, “погасить” многие виды поведения, необходимые для развития аутичного ребенка

Саму необходимость устранения некоторых видов разрушительного, опасного поведения аутичного ребенка я, конечно, не отрицаю. Если поведение ребенка опасно для него или для окружающих людей (когда он выбегает на проезжую часть улицы, пытается схватить горячий чайник или нож, кусается, дерется, бьется головой об пол) – мы реагируем немедленно, и правильно делаем. И если есть желание в этих ситуациях использовать приемы АВА-подхода – я не против. Лишь бы ребенок выжил, не получил серьезной травмы и не покалечил других людей. Но я скажу “стоп” АВА-методам в тех ситуациях, когда нет прямой угрозы жизни и здоровью взрослых и самого ребенка, а его поведение “нежелательно” только в том смысле, что создает некоторое неудобство родителям или АВА-тренеру.

Например, ребенок, который спит в детской комнате, каждую ночь просыпается, идет к спальне родителей, стучит в дверь, плачет и кричит, пока его не впустят и не возьмут в кровать. Что предлагает АВА-специалист? Игнорировать это поведение.

Да, действительно, через несколько дней “это поведение” прекратится. Родители смогут спать спокойно. А то, почему ребенок каждую ночь приходил под дверь родительской спальни – не суть важно. Точнее, с позиций АВА, важно лишь то, что он настаивал на своем, не учитывая интересы родителей. Именно в этом смысле АВА-аналитики говорят: “Прежде чем устранять нежелательное поведение, проанализируйте его, чтобы понять, какую выгоду ребенок хочет получить”.

Понять, какой “выгоды” ребенок добивался в описанном случае, несложно (согреться и успокоиться под боком у мамы). Сложнее понять, почему подобное поведение, с точки зрения АВА-специалиста, надо игнорировать. Потому что “гашение” такого поведения наверняка отразится на формировании детско-родительской привязанности и на эмоциональном развитии ребенка.

Впрочем, такие понятия, как “эмоциональное развитие” и “привязанность” – за рамками бихевиоризма. Точнее, за рамками классического бихевиоризма, на котором базируется АВА-терапия, но не за рамками, например, этологии – науки, которая также изучает поведение (и человека, и животных), но не в лабораторных условиях, а в обычной жизни.

С точки зрения этологов, любое поведение, даже самое “патологическое”, странное на вид, имеет определенный приспособительный смысл. И, если говорить, например, об аутостимуляции, то есть о поведении аутичного ребенка, направленном на получение определенных сенсорных и аффекивных ощущений, то и оно обладает важными приспособительными смыслами.

Во-первых, это возможность “порадовать себя”, поднять свой тонус, т.е. возможность саморегуляции психического тонуса в условиях ограниченного общения, недостаточного контакта со средой. Во-вторых, это возможность экранироваться, отгородиться от внешних воздействий, что очень важно при такой повышенной ранимости, как у ребенка с аутизмом. То есть, аутостимуляция – это витально значимое для аутичного ребенка поведение, это его “образ жизни”.

Для АВА-терапии любые виды аутостимуляции (моторные стереотипии, навязчивое повторение определенных звуков, слов, выстраивание рядов из игрушек или карандашей и т.п.) – это “нежелательное поведение”, которое надо “гасить”, вытеснять из жизни. Но, понятно, что пока у аутичного ребенка в принципе нет других способов саморегуляции и самозащиты кроме аутостимуляции, полностью “убрать” ее не удастся. Более того, если очень упорно “гасить” все виды аутостимуляции, можно добиться регресса поведения, навыков, появления самоагрессии или нарастания состояния “аутистической отрешенности”, то есть углубления аутизма.

Гораздо продуктивнее подключаться к аутостимуляции, придавая ей игровой смысл (конечно, к тем ее видам, которые можно обыграть), создавая ситуации игрового взаимодействия. Например, ряды из машинок, кубиков или карандашей, которые выстраивает ребенок, назвать “поездом”, рассуждать о том, кто и куда на этом поезде поедет, попробовать “посадить пассажиров”. Или, сидя рядом с ребенком на диване, раскачиваться, как и он сам, напевая в такт движениям: “Мы едем-едем-едем в далекие края”. То есть постепенно трансформировать аутостимуляцию в игровую ситуацию, основанную уже не только на сенсорном удовольствии, но и на взаимодействии со взрослым. В начале игровых занятий присоединение к аутостимуляции – прекрасный способ наладить контакт с аутичным ребенком.

Справиться с аутостимуляцией можно постепенно, частично преобразуя ее в игру, и, главное, последовательно “выращивая” у аутичного ребенка иные механизмы саморегуляции, основанные на взаимодействии, близости с другим человеком, эмоциональной привязанности.

Итак, я против того, чтобы делить поведение на “желательное” и “нежелательное” и заниматься устранением “нежелательного” поведения, не считаясь с его адаптивным смыслом и значением для развития ребенка.

-6-
Я против АВА-терапии, так как она предельно ограничивает возможности развития аутичных детей раннего и дошкольного возраста, а также детей любого возраста с легкими формами аутизма (детей с синдромом Аспергера, детей с РАС, или, по классификации О.С.Никольской, детей с 3-й и 4-й формами синдрома)

Что касается дошкольников – думаю, моя позиция уже понятна. Не ориентируясь на игру, игровые занятия, никакой подход не имеет шанса активировать основные движущие силы развития ребенка этого возраста. Психика детей младшего возраста, в том числе и аутичных, обладает такой пластичностью, таким ресурсом для преобразований, что сама идея ограничиться в работе с ребенком отработкой набора навыков представляется недопустимой. И, повторюсь, по моему мнению, нельзя строить работу с аутичным дошкольником, не учитывая возможности его непроизвольного внимания и почти полное отсутствие внимания произвольного (см.пп.1-3). Дети с более благоприятными формами синдрома (3-я и 4-я форма) тем более не нуждаются в подобном подходе. Каждый из них может быть подготовлен к инклюзии в массовую школу, и впоследствии – к адаптации в обычной жизни без тех специальных «подпорок», которые дает АВА-терапия (имеются в виду карточки PECS, зрительные расписания и пр.).

-7-
Я против АВА-терапии, так как она использует методику PECS для отработки навыков коммуникации у дошкольников, что препятствует появлению и развитию речи в этом возрасте

На мой взгляд, не стоит полагаться на АВА-терапию в случае отсутствия речи или серьезной задержки речевого развития у ребенка с аутизмом. Я уверена, что, вопреки утверждениям оперантных терапевтов, использование карточек PECS (в рамках АВА-программы) не стимулирует, а блокирует развитие речи аутичного ребенка. Речевое общение и коммуникация с помощью пиктограмм задействуют совершенно разные мозговые структуры. Если аутичный ребенок научился выражать свои простые желания с помощью набора карточек, зачем ему пользоваться речью? Ведь понятно, например, что обычный ребенок никогда не начнет пить из чашки, если его приучили к бутылочке с соской, а пить из чашки специально не учили. Кроме того, критерием аутизма, как известно, является стереотипность поведения, поэтому «переучить с карточек на слова» ребенка, приученного только к карточкам, практически невозможно.

Справедливости ради стоит отметить, что прикладной анализ поведения прогрессирует как технология и предлагает некоторые эффективные приемы работы, в том числе и в отработке навыков речевой коммуникации. Например, в книге Р.Шрамма [10] говорится о том, как использовать невербальную просьбу ребенка, то есть его собственную мотивацию, чтобы отработать речевое выражение, «озвучивание» просьбы. Могу полностью подтвердить эффективность и этого, и других приемов работы, предложенных автором книги, так как все они являются не новостью или «изобретением АВА», а давней рабочей привычкой всех специалистов, работающих с неговорящими аутичными детьми.

-8-
Я против обучения навыкам только в рамках АВА-подхода, так как навыки, отработанные с помощью АВА-программы, чаще всего не переносятся в другую ситуацию, что говорит об их механическом, неосмысленном усвоении

АВА-терапия – это система управления поведением ребенка, направленная на выработку бытовых и социальных навыков. Вроде бы, вся работа АВА-тренера нацелена на получение вполне реального, утилитарного результата. Тем не менее, известная проблема АВА-терапии – отсутствие генерализации отработанного навыка, т.е. переноса его в другие условия, в другую ситуацию. Это означает, что если навык у аутичного ребенка вырабатывали дома, он не будет использовать его в детском саду или в любом другом месте, где он может понадобиться. И, наоборот, навык, отработанный в детском саду или в школе, не воспроизводится дома (например, ребенок, приученный самостоятельно снимать и надевать верхнюю одежду в детском саду, не делает этого дома; или – пользуется туалетом и чистит зубы дома, но категорически не делает этого на даче). Кроме того, навык, отработанный АВА-тренером, не воспроизводится при маме, ей нужно самой еще раз «отработать» его с ребенком.

Сейчас АВА-подход «решает» эту проблему, одновременно отрабатывая один и тот же навык в разных условиях, - и в школе, и дома. Понятно, что при этом сил и времени тратиться в два раза больше, а гарантии того, что ребенок воспроизведет этот навык, например, в гостях, или на даче, нет. Это говорит о том, что обучение навыкам по АВА-программе не приводит к их осмысленному усвоению.

Для этого есть, как минимум, две причины. Во-первых, очевидно, что обучение никак не связано с тем, что самому ребенку значимо и интересно (собственно, АВА и не имеет цели как-то эти интересы учитывать или формировать). Во-вторых, на мой взгляд, сама технология обучения не учитывает когнитивные особенности аутичных детей.

Еще в описаниях Л.Каннера отмечается, что ребенок с аутизмом достаточно быстро справляется с сенсомоторными заданиями, если все необходимое для их выполнения представлено в его поле зрения. Способность «видеть целое» многократно подтверждена примерами собирания сложных пазлов, удачного и быстрого освоения любой классификации, принцип которой ребенок понял.

Опыт педагогической работы подтверждает, что обучение аутичного ребенка может быть осмысленным и удачным, если соблюдается принцип «от целого – к части» или «от общего – к частному» [5]. Например, при обучении чтению сначала осваивается «глобальное чтение» нескольких слов, из которых составляются простые фразы, связанные с жизнью ребенка. Таким образом, ребенок получает представление о смысле чтения, о том, для чего оно предназначено. После этого легко перейти к чтению по слогам, чтобы ребенок получил представление о «составных частях» слов, и мог читать любые тексты. У детей, обученных чтению подобным образом, никогда не возникала характерная для аутизма проблема неосмысленного, «механического» чтения, когда ребенок не может пересказать даже одной прочитанной им фразы.

Принцип обучения навыкам по АВА-программам – противоположный: «от частей – к целому». «Подкрепляется» каждый освоенный ребенком «блок» цепочки, каждое отдельное действие, из тех, что составляют определенный навык. Но сами по себе эти «шаги» абсолютно бессмысленны для аутичного ребенка, если он исходно не имеет представления о целом. Поэтому «звенья» цепочки действий не складываются в представлении ребенка в алгоритм определенного навыка, а остаются «набором» отдельных шагов.

Поскольку все предпосылки интеллектуального развития у аутичного ребенка сохранны, всегда можно найти способ «донести» до него смысл использования того навыка, который пригодится ему в жизни. Иногда сделать это совсем просто, иногда приходится проявить изобретательность.

Наиболее естественное обучение навыкам происходит в русле домашнего воспитания, если родители прикладывают специальные усилия к тому, чтобы проговорить, прокомментировать для ребенка, проиграть и прорисовать вместе с ним житейские события. То есть организовать общую жизнь, переживая и осмысливая ее вместе с ребенком. Конечно, подсказать и общую логику, и специальные приемы организации такого режима родителям должны специалисты.

Важно в принципе озаботиться осмысленным усвоением конкретных навыков. Эту задачу следует признать основной, как при отработке социально-бытовых навыков, так и при любом другом обучении аутичного ребенка. А если навык усвоен осмысленно, проблема его генерализации, переноса в другие условия, просто не возникает.

-9-
Я против АВА-терапии, так как она закрепляет присущую аутичному ребенку стереотипность поведения

АВА-специалисты всегда возмущаются, когда их методы работы называют «дрессировкой». Но как еще назвать систему обучения навыкам, построенную на принципе «делай то, что тебе говорят, и получишь вознаграждение»? (И, соответственно, «не делай того, что не следует, - не будет «отрицательных последствий»). Конечно, я признаю важную роль положительных и отрицательных «подкреплений» и в жизни, и в воспитании детей. Но, в отличие от бихевиористов, я считаю, что использование «подкреплений» - лишь один из многих способов воздействия на поведение ребенка, изменения его в лучшую сторону.

И, несмотря на то, что обучающие ситуации в АВА-программах детально проработаны, а система подкреплений тщательно продумана, суть подхода от этого не меняется. Собственные интересы и пристрастия ребенка не учитываются, аутостимуляция «гасится», спонтанные реакции и моменты инициативы – не только не провоцируются, но являются совершенно ненужными и неуместными.

Стереотипность поведения – один из основных признаков детского аутизма, присущий ребенку с раннего возраста. Если коррекционный подход специально не настроен на преодоление стереотипности, на провокацию спонтанных реакций, на развитие собственной инициативы ребенка, то ожидать, что его поведение со временем станет более гибким и непосредственным, не приходится. Навыки, сформированные по АВА-программе, предполагают следование отработанной схеме, исключая какую бы то ни было вариативность, гибкость поведения.

-10-
Я против представления АВА-терапии в качестве «единственного научно доказанного метода коррекции аутизма»

Определение АВА как «единственного научно доказанного метода» можно обнаружить на сайтах, «продвигающих» АВА-терапию. Например: http://autism-aba.blogspot.co.il/p/guidelines-for-choosing-aba-therapist.html

Встречаются и более сдержанные формулировки: «АВА-терапия – самая хорошо изученная система лечения расстройств аутистического спектра» http://outfund.ru/chto-nuzhno-znat-v-samom-nachale/

Конечно, подобные заявления нельзя воспринимать без иронии, настолько очевиден заложенный в них посыл: “А все другие методы коррекции аутизма антинаучные, малоизученные и недоказанные”. И, все же, я уверена, что такие утверждения являются не только «агрессивной рекламой» метода АВА, рассчитанной на родителей аутичных детей.

АВА-терапия действительно представляется «единственным научно доказанным методом» только АВА-специалисту, который признает «научным» единственный раздел психологической науки под названием «бихевиоризм» (см. «Википедию»). С точки зрения бихевиориста, то есть ученого или практика, разделяющего основные положения бихевиоральной теории, никаких других заслуживающих внимания концепций в психологии просто не существует. И, соответственно, любая психологическая и педагогическая коррекционная работа, основанная не на бихевиоральной теории, а на другом концептуальном подходе, не может быть признана АВА-специалистом (бихевиористом) научно доказанной и обоснованной.

Мы знаем, что в связи с активным распространением АВА-терапии в России многие практики чувствуют себя обескураженными. Работа педагогов и психологов, получивших хорошие результаты в обучении и воспитании аутичных детей, может объявляться приверженцами АВА-терапии «ненаучной», а ее результаты – «недостоверными».

Но это не означает, что профессионалы должны немедленно отказаться от знаний, накопленных отечественной и зарубежной гуманистической психологией и педагогикой, от собственного образования и практического опыта. А оценка результатов психолого-педагогической работы с аутичным ребенком – вовсе не прерогатива бихевиористов. В их системе оценки по-настоящему высокие результаты работы всегда будут рассматриваться как «артефакты».

К сожалению, будучи реалистом, я понимаю, что технологическая проработанность и «результативность» АВА-программ делают их привлекательными как для специалистов, работающих с такими детьми, так и для организаторов образования. Однако, я надеюсь, что право аутичных детей на получение образования и коррекционной помощи в нашей стране никогда не будет пониматься только как право на АВА-тренинг.